Южный Кавказ — один из ключевых регионов в обеспечении глобальной безопасности. В настоящее время региональные процессы здесь характеризуются столкновением различных политических и экономических интересов разных государств. Если до первой половины XVIII века в борьбе за Южный Кавказ велась в основном между Ираном и Османской империей, то со второй пловины XVIII века к этой борьбе подключается Российская империя, которая к концу этого же столетия выходит победителем в этой борьбе. Сегодня же после распада Российской империи, а в последствии и Советского Союза в эту борьбу за Южный Кавказ вновь подключаются Иран и Турция как региональные державы.


Новая геополитическая «игра» разворачивается вокруг доступа к энергетическим ресурсам Азербайджана и контроля над транспортными коммуникациями. И на главную роль в ней претендуют США, пытающиеся противодействоват Российским геополитическим интересам в регионе.
Улучшение отношений Ирана с ближайшими и дальними странами говорит об отказе от идеологизации внешней политики этой страны. Объективно геополитическое положение России и Ирана толкает их навстречу друг другу. Но комбинаций построения геополитических сил в важнейшем геостратегическом регионе может быть очень много. Это понимают как страны региона, так и Запад. Со стороны США делаются постоянные попытки перехватить инициативу. США реально мыслят и понимают, что в XXI в. Иран будет лидером в Северо-Западной Азии, включающей Ближний и Средний Восток, Афганистан и Пакистан, Центральную Азию. Другие политики видят Иран новым полюсом силы, протянувшимся на огромной территории: от бывшей советской Центральной Азии до Северного Афганистана, т.е. от Тебриза на западе и до Карачи на востоке.
К концу XX в. международная ситуация сложилась таким образом, что все главные геополитические поля на Ближнем и Среднем Востоке: Иран, Пакистан, Афганистан, Израиль и Турция — находятся на перепутье — ни мира, ни войны. В результате сложного действия различных сил отношения Ирана с Турцией и США к концу XX в. несколько улучшились, а с Израилем — ухудшились.
Однако в первом десятилетии XXI в. Тегеран и Вашингтон вновь вступили в полосу конфронтации: главная причина — атомная программа Тегерана. Иран объективно притягивает интересы России и США. Но у России в этой сложной игре есть явные преимущества: она не строит свою политику, исходя из идеологических соображений, не ставит ее в зависимость от тонкостей внутриполитической борьбы в Тегеране.
В своей политике в отношении государств региона Иран учитывает степень их участия в недружественных ему блоках, партнерских отношениях и союзах. Иран заинтересован в создании противовеса Турции, претендующей на увеличение своей роли в постсоветском Закавказье. Тегеран обеспокоен также нарушением политического баланса в Каспийском регионе, и особенно попытками США утвердиться на Каспии в качестве единственной сверхдержавы. Его, как и Россию, тревожит угроза проникновения НАТО в регион.
Тегеран настаивает на разделе моря по принципу равных долей (20% каждому). При таком раскладе национальный сектор Ирана становился бы больше, нежели граница, которая пройдет в случае раздела по срединной линии. По мнению иранских официальных лиц, российско-казахстанско-азербайджанские договоренности относительно раздела Каспия противоречат существующим юридическим документам, регламентирующим статус этого моря. Иран выступает за прокладку нескольких экспортных трубопроводов, по которым потечет большая нефть. Помимо отложенного «иранского маршрута» прокачки нефти Иран лоббирует и ряд других проектов, в частности газопровод из Ирана в Армению.
Очевидно, что цель Ирана — обеспечить долю в каспийских нефтяных и газовых ресурсах, стать главной транзитной страной. Для ее достижения Иран демонстрирует высокий уровень прагматизма. Именно поэтому Иран, как и Россия, заинтересован в экономической и политической стабильности в этом регионе.
В начале 2001 г. Россия предприняла ряд энергичных шагов для сближения с Азербайджаном, чтобы «отбить» его у США и Турции. Если тенденция сближения сохранится, то это позволит Москве укрепить свои позиции на Каспии и на Южном Кавказе в целом. Свои разногласия с Тегераном по Каспию Москва с лихвой может компенсировать тесным военным сотрудничеством, что служит интересам обоих государств.[2]
Иран располагает крупнейшими военно-морскими силами в Персидском заливе. Каспий Тегеран рассматривал в качестве второстепенного в военно-морском отношении театра. В портах Ноушехр и Энзели, а также в Реште действуют учебные центры ВМС армии. На Каспии же расположена школа иранских боевых пловцов.
Всего ВМС Ирана имеют на Каспии около 90 боевых и вспомогательных единиц корабельного состава, преимущественно мелких. Иран способен в короткое время в 1,5 раза увеличить группировку своих кораблей на Каспии путем переброски катеров из Персидского залива.
При всех разногласиях между Россией и Ираном (особенно по статусу Каспийского моря) логично предположить, что именно Иран и Россия могут сплотить, скоординировать военно-политические усилия против попыток «третьей силы» закрепиться на Каспии. А она сюда уже практически вышла — об этом свидетельствует участие американских и британских компаний в разработке сухопутных и морских месторождений нефти и газа в азербайджанском и казахстанском секторах.
В отношениях между Москвой и Тегераном главными остаются проблемы укрепления региональной безопасности и двустороннего сотрудничества: об этом говорилось в Договоре об основах взаимоотношений между Россией и Ираном и в совместных заявлениях по вопросам терроризма, стратегической стабильности, урегулирования обстановки в Афганистане, укрепления безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и в Каспийском регионе, сейчас добавилась иранская ядерная программа.[3]
Россия возобновила военно-техническое сотрудничество с Ираном, которое с 1995 г. было заморожено. По оценкам российских экспертов, Москва от военно-технического сотрудничества с Ираном будет получать как минимум 300 млн долл. в год. Программа перевооружения иранской армии оценивается ими в 25 млрд долл. В ней предусмотрено приобретение российских самолетов, бронетехники, новейших средств связи, военнотранспортных и ударных вертолетов, тактических ракетных систем, дизельных подводных лодок и другого вооружения. Кроме того, во время визита президента Ирана речь шла о подготовке военных специалистов для этой страны в вузах России. Реализация новых военных контрактов между Москвой и Тегераном началась летом 2001 г.
Укреплять геополитическую дружбу с Ираном России надо в силу объективных причин. Американцы свели к минимуму выходы России к Черному и Балтийскому морям, далеко отбросили от Индийского океана, загнали в глубь континента. Ослабли связи России с Центральной Азией и Южным Кавказом. Кроме того, Иран — это еще выход для России к теплым морям через так называемые страны-проливы. Занимая стратегическое положение по отношении к Пакистану — важному звену в «кольце анаконды» и к оккупации США Афганистана, Иран сможет помочь России прорвать удушающие объятья США. Он может также противодействовать тем странам на Ближнем Востоке, которые находятся под контролем НАТО. Иначе подключение тюркоязычных народов на территории бывшего СССР к геополитическим усилиям Турции привело бы их к использованию в качестве
«санитарного кордона» против Ирана и России. Мировая практика знала такие примеры.
Долгосрочные геополитические интересы Ирана и России во многом совпадают в армянским геополитическим интересам, суть их лежит в основном в долговременном соперничестве Ирана и Турции, взаимная неприязнь к туркам делает Иран и Армению геополитическими союзниками. Вот почему Тегеран активно поддерживает интересы Армении и особый статус Нагорного Карабаха.
Не менее важно и то, что Армения, находясь в зоне российского влияния, может контролировать и активно воздействовать на проекты начала XXI в. хотя в этом отношении Россия и ее союзница Армения давно проиграли Западу.
В Турции столкнулись геополитические интересы России и США. Американский генерал Харбод, изучавший Турцию, в 1919 г. впервые высказал мысль о подчинении ее диктату США. Американцы сразу же «прибрали к рукам» турецкие нефтяной, табачный и автомобильный рынки.
Американцы удержались в Турции, так как к 1924 г. овладели ее сырьем и рынком сбыта, навязали ей свою политическую линию. В 1990-х гг. пантюркизм приобрел более радикальный характер. В частности, на свет появился проект создания государства «Великий Туран», включающего в себя население всех тюркоязычных стран, т.е. весь Северный Кавказ плюс население государств Центральной Азии а также Татарию, Башкирию и Якутию.
Нельзя недооценивать опасность таких идей: в Российской Федерации проживает более 20 млн мусульман. Эти идеи усиленно обсуждались в 1992—1994 гг. лидерами государств ЦентральнойАзии.
Тегеран, как и Москва, заинтересован в создании на Кавказе транспортного коридора с севера на юг, связанного с Туркменией. Анкара при поддержке США стремится направить основные торговые, нефтяные, газовые и другие потоки с востока на запад. Для России очень важно иметь несколько конкурирующих проектов транспортировки нефти и газа. Самое главное, чтобы нефть из Черного моря направлялась не через черноморские проливы, контролируемые Турцией. Однако в этой борьбе Россия уже проиграла, уступила свои позиции США.
Выбор между преимущественно жестко-силовой линией внешней политики и мягким влиянием предполагает опору на разные ресурсы. Если в первом случае актуализируется значение военных и экономических ресурсов, как основных инструментов «принуждения», во втором определяющим моментом выступает умение распорядиться имеющимися информационными, научно-техническими, образовательными, культурно-идеологическими и прочими «мягкими» ресурсами.
Региональная стратегия США является производной доктринальных установок внешнеполитической программы страны. С распадом биполярной системы международных отношений отсутствие мощного силового и идеологического противовеса Соединенным^ Штатам отразилось на содержании ключевых американских документов. Характерной, особенностью внешней политики-США стала относительная легкость в принятии решений о применении силы, необходимость которой, «мотивировалась» стремлением противостоять «новым вызовам» и встраивалась в контекст поиска новых стратегических противников.
В этих условиях, трансформация всего евразийского пространства, позволяла США наращивать собственное влияние в образовавшихся «геополитических вакуумах» прежде всего, на пространстве Восточной Европы и бывшего СССР. Концептуальной основой всех инициатив на этом направлении стала «стратегия расширения» (демократии), непосредственным образом затронувшая республики Южного Кавказа.
Наступательный характер внешней политики США в период республиканского правления на фоне глобальной войны с терроризмом нашел отражение в положении Национальной военной стратегии О размещении американских контингентов
«как можно ближе к источнику угрозы», с целью создания возможностей по его сдерживанию или уничтожению. Это, в свою очередь, диктует необходимость размещения военных баз в ключевых регионах Евразии, «одним из которых является Кавказ и Грузия в первом числе.
Кроме того, доктрина «смены режимов» под лозунгами «демократизации» открывала широкие возможности по проникновению в тот или иной регион и также непосредственным образом затронула постсоветское пространство, в том числе его южнокавказскую часть. Иными словами, по сравнению с предыдущей администрацией, республиканцы перешли от «поощрения» демократических режимов к их прямому «насаждению».
Провалы силовой стратегии в Афганистане, на Ближнем Востоке и в Грузии в августе 2008 года, приведшие к резкому ухудшению общего имиджа России в мире и осложнению отношений с ведущими мировыми государствами, обратили новую администрацию к необходимости выработки более взвешенного подхода. Тем не менее, «стратегия вовлечения» Обамы, хоть и утверждает примат дипломатического инструментария, не отказывается от превентивного использования силы «как крайней меры», равно как и не исключает необходимости укрепления военных потенциалов союзников, что следует иметь, в виду, анализируя американской внешнеполитический курс на современном этапе.
Кроме того, в формировании внешней политики.США на Южном Кавказе помимо традиционных ведущих государственных органов и структур
администрации президента, Конгресса, Совета национальной безопасности, Государственного департамента, Пентагона и разведывательного сообщества — серьезное влияние играют различные лобби-группы и экспертные круги. Деятельность армянских, азербайджанских и грузинских лобби имеет свои отличительные особенности, понимание которых необходимодля полноценного анализа внутренних источников внешней политики США в регионе.
Историческая возможность по проникновению в регион Кавказа в начале 1990-х годов, подкрепляемая доктринальными ориентирами, позволили США закрепить собственное влияние в этом сегменте Евразии. Провозглашение региона «зоной своих жизненно важных интересов» подразумевала установление над ним полного контроля. Кавказ выступает не только верхней точкой опоры конструированного региона «Большого-БлижнегоВостока» но такжезоной из которой можно проецировать непосредственное влияние на самую уязвимую часть России Северный Кавказ, и плацдармом для стратегического выхода в Центральную Азию с целью потенциального сдерживания растущей мощи Китая.
Анализ участия США в разработке и транспортировке энергозапасов Каспия, показал, что экономические интересы, которые продвигаются в общественно-политический дискурс как первопричина американских инициатив в регионе, все же уступают целям и задачам геополитического характера и, более того, выступают инструментами их реализации. Вместе с тем, они являются взаимодополняющими элементами всей внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов на Южном Кавказе, поскольку поступательный процесс дислокации военного базирования существенно расширяет возможности контроля, над евразийским перекрестком энерготранзитных и прочих коммуникаций.
Реализация всего комплекса интересов предполагает формирование пояса лояльных Вашингтону государств. Твердое намерение американского руководства по включению закавказских республик в систему военных союзов, актуализировавшееся после терактов 11 сентября, повлекло активизацию работы с элитами этих стран, как с правящими, так их оппозиционными, с целью поиска наиболее приемлемых для себя союзников.
В отношении Грузии позиция США на уровне обеих партий является консенсусной, а «Революция роз» и приход ориентированного на Вашингтон руководства, открыли беспрецедентные возможности по дальнейшему развитию и без того активного к этому моменту военного сотрудничества с Грузией.
Провал аналогичных сценариев в Армении и Азербайджане понуждал США к поиску других механизмов укрепления собственного влияния
НАТО Турцией и представляется действенным рычагом влияния на Анкару. В этой связи, преимущественная ориентация Конгресса на поддержку армянской повестки с одной стороны, и администрации президента и нефтяные лобби на позиции Баку с другой, во внешнеполитическом курсе приводят к противоречивым и, нередко, несовместимым подходам.
Таким образом, на данном направлении закавказской политики США, дихотомия внешнеполитического интереса накладывается на противоречия внутри американских политических институтов. Вместе с тем, характерной особенностью американской внешней политики является принципиальности в постановке целей и прагматизм в их достижении.
Многосторонние форматы сотрудничества с республиками позволяют США активно участвовать в региональных процессах на Южном Кавказе. Основные механизмы этой политики можно разделить на политико-экономические и военно-политические, реализуемые через двусторонние и натовские форматы.
В системе политико-экономического инструментария ключевую роль играет предоставление крупных пакетов экономической помощи как правительственном уровне (прежде всего по программе «Акт в поддержку свободы»), так и через негосударственные фонды. Свидетельством того, что этому компоненту США уделяют особую значимость, является то, что два из трех Южно Кавказских государств Грузия и Армения входят в первую тройку стран получающих наибольшие объемы экономической помощи от США на душу населения.
Кроме того, активная работа НПО и развитая сеть различных сменных программ-способствует установлению тесных связей республиканской элите молодежных организаций и гражданских групп с ведущими смежными организациями в США и американскими истеблишментом. Их деятельности по мониторингу демократии используется также в качестве инструмента воздействия на руководство республик, которым периодически пользуется Вашингтон.
В стратегии Соединенных Штатов НАТО как влиятельной международной организации, призванной обеспечивать евроатлантическую безопасность, отводится важная роль в качестве «легитимного» средства военного присутствия в регионе. В этой связи, организация морских и сухопутных учений, разработка планов по созданию единых информационных проектов, планомерная подготовка южнокавказских республик (прежде всего Грузии и, в меньшей степени, Азербайджана) к вступлению в блок и другие инициативы выступают эффективным инструментом наращивания американского присутствия в регионе.
Стремление руководства Грузии форсировать процесс присоединения к альянсу и последующая пятидневная война в августе 2008 года серьезно осложнили повестку российско-американских отношений и изменили расстановку сил на Южном Кавказе. В сложившейся ситуации администрация Обамы пытается найти приемлемый для США баланс между отношениями с тремя республиками, прежде всего Грузией, и политикой «перезагрузки» с Россией; мотивированной необходимостью заручиться поддержкой Москвы по ключевым вопросам мировой политики.
Вместе с тем, в современной внешней политике США в регионе прослеживается преемственность политического курса предыдущих администраций с изменением тактических задач и инструментов внешней политики.
Грузия по-прежнему остается наиболее активным направлением кавказской политики США. Пять основных столпов «новой» американской стратегии в Грузии включают: Хартию о стратегическом партнерстве, двустороннюю комиссию и обновленный план по вступлению в НАТО, программы финансовой помощь, развитие демократических институтов и инициативы по Абхазии и т.н. Южной Осетии.
Заявленная американцами «стратегия вовлечения без признания» и концепция «стратегического терпения» как двух основных моделей поведения в отношении частично признанных Абхазии и Южной Осетии свидетельствует о том, что основная ставка на текущий момент делается на рычаги
«мягкого влияния», прежде всего через экономическое сотрудничество и работу на «втором треке». Основной фокус политики США в этом отношении направлен в настоящее время на Абхазию, ввиду её стратегического расположения.
Несмотря на определенные сложности в американо-азербайджанских отношениях на текущем этапе, у США существует объективный потенциал по обновлению двусторонней повестки и наращиванию собственного влияния в республике.
Среди потенциальных инициатив стратегического характера, рассматриваемых Вашингтоном, запуск новых энергопроектов (прежде всего Набукко), размещение полноценных военных баз, заключение соглашения о стратегическом партнерстве и учреждения совета Азербайджан-НАТО. В тактическом срезе уже в ближайшее время не исключены инвестирование в строительство объектов инфраструктуры, учащения контактов на высоком правительственном уровне, а также смягчение позиции в отношении демократических свобод в Азербайджане.
Значение сотрудничества с закавказскими республиками также возросло в свете военной кампании США и союзников в Афганистане, когда военно-логистичесий потенциал Кавказа играет важную роль для Северного маршрута. Кроме того, в ситуации возрастания кризиса доверия между союзниками по НАТО, Соединенным Штатам нужны преданные союзники, готовые выделять новые контингенты для операций блока, основным среди которых является Грузия.
Что касается перспектив вступления южнокавказских республик в НАТО, то на фоне институциональной готовности Тбилиси присоединиться к альянсу, основным препятствием, по-прежнему, является ситуации вокруг двух оккупированных областей Грузии.
Несмотря на то, что политическая воля Еревана и Баку к вступлению в НАТО на данном этапе существенно ниже, чем у Тбилиси, анализ динамики их сотрудничества с Вашингтоном и Брюсселем позволяет сделать вывод, что гарантий относительно того, что уже в среднесрочной перспективе она не измениться в положительную для США сторону нет. В частности, в настоящий момент активно обсуждаются, инициативы НАТО и Азербайджана по совместной охране акватории Каспия и обеспечению безопасности трубопроводов.
Ситуациям Арменией представляется наиболее сложной для прогнозирования. Хотя главным препятствием для США к полноценной военной кооперации с Арменией является её членство в ОДКБ, постепенно преимущественно экономическая помощь Еревану обрастает новыми тактическими инициативами в военной сфере и усилению давления на правящую элиту через плотную работу с оппозиционными силами.
В свете вышеизложенного, крайне важным становится роль и участие России в региональных процессах, которая способна проводить собственную эффективную политику. Исходя из того, что место Кавказа в системе американских национальных интересов не только не потеряет своей актуальности, но, напротив, будет возрастать по мере развития ситуации на Ближнем и Среднем Востоке и на постсоветском пространстве, требуется разработка последовательной проактивной стратегии, позволяющей Москве консолидировать собственные позиции.
Элементами подобной стратегии должны быть усиление посреднической роли России в решении региональных конфликтов и недопущение их интернационализации под руководством НАТО или специально созданных для этих целей структур при доминирующей роли США!
Важной задачей является также недопущение дальнейшей дестабилизации и милитаризации региона, через наращивание иностранного военного присутствия, поставок вооружения, создания военных баз, попыток изменить региональный статускво военными средствами и повышение конфликтогенности акваторий Черного моря и Каспия.
Необходимо эффективно задействовать «мягкие механизмы» собственного влияния в отношениях с республиками прежде всего, экономических проектов и культурных программ (в том числе академических).
Данный аспект представляет особую значимость: ставка на инерцию многолетних традиций; совместного существования и сотрудничества в нынешних условиях грозит дальнейшей потерей Россией позиций в борьбе за симпатии населения Южного Кавказа. Без предложения собственного эффективного проекта по развитию отношений с этими государствами, их население будет более склонно впитывать западные ценности и интерпретацию политики; России как «неоимперской и реваншистской». Потеря социального ресурса южнокавказских республик приведет к окончательному отторжению России от сферы её жизненно важных интересов.
Готовность: нести издержки за лояльность элит и симпатии населения, должна находить отражение в развитии и инвестировании, в приобретенные российской стороной: на территориях этих стран предприятия, в финансировании размещенных объектов военной инфраструктуры, рассмотрении возможности поставок энергоносителей на льготных условиях то, что практикуется многими государствами, претендующими на региональное влияние.
Диверсификация контактов с представителями республик также представляется эффективным инструментом наращивания российского влияния. С одной стороны, работа с заинтересованными в укреплении связей с Россией национальными диаспорами и представителями бизнеса может способствовать укреплению позиций нашей страны во внутриполитической системе этих государств. С другой, развитие контактов за «пределами» правящей элиты позволит сделать позицию России в отношениях с республиками более гибкой. В: противном случае, рост протестных настроений среди населения и непопулярные решения руководителей этих странах при односторонней поддержке Москвы их политики неизбежно транслируется на имидж России и её внешнеполитический курс.
Данные шаги, тем не менее, должны проводится с большой осторожностью, с тем, чтобы не вызвать сближение республиканских элит с геополитическими конкурентами, в том числе США. Можно констатировать, что проведение подобной линии станет серьезным тестом для Москвы на способность к проведению выверенной внешней политике.
В ситуации, когда на фоне острых межпартийных противоречий США обеспокоены другими более значимыми проблемами внутреннего и международного характера, Россия располагает определенным запасом времени по укреплению собственного влияния. Использование просчетов американской стратегии и игра, как на внутриведомственных противоречиях, так и на расхождении подходов США и европейских партнеров также может предоставить России необходимый «ресурс времени» для укрепления собственного влияния.
В отношениях США с Россией взаимосвязь кавказского направления и общей политики «перезагрузки» очевидна. Качество и скорость последней во многом будут зависеть от развития двусторонних отношений в этой части Евразии, равно как и общий контекст российско-американских отношений будет оказывать влияние на политическую волю к компромиссу в этом регионе, что в немалой степени будет определять его политический климат.

Литература:

[1]. Аллисон Р. Центральная Азия и Закавказье: региональное сотрудничество и фактор российской политики Текст. / Р. Аллисон // Московский Центр Карнеги. Рабочие материалы. 2004. №10. С. 3-29.
[2]. Арбатов А.Г. Военно-политические аспекты отношений США с Россией Текст. / А.Г. Арбатов // Международные процессы. 2009. Т.7, №1 (19). С. 32-42.
[3]. Барановский В.Г. Международная безопасность после кавказского кризиса Текст. / В.Г. Барановский // Мировая экономика и международные отношения. -2009.-№4.-С. 8-12.
[4]. Батюк В.И. Военная политика США: региональные аспекты Электронный ресурс. / В.И. Батюк // Россия и Америка в XXI веке. Электрон, журн. 2007. -№3. Режим доступа: http://www.rusus.ru/?act=read&id=56
[5]. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические-императивы.
Международные» отношения, 1999. с. 256. [6]. Бжезинский 3. Роль Азербайджана в современном мире // Материалы конференции «США-Азербайджан: состояние стратегического партнерства» (пер. с англ.). 9 ноября 2010 года. г. Вашингтон: Фонд Карнеги, 2010.
[7]. Богатуров А.Д. Истоки американского поведения./ А.Д. Богатуров // Россия в глобальной политике. Ноябрь-декабрь 2004. №6. с. 80-97.
[8]. Богатуров А.Д. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политике США. / А.Д. Богатуров. М.: Едиториал Урсс, 2004. с. 48.
[9]. Богатуров А.Д. «Стратегия разравнивания» в международных отношениях и внешней политике США. / А.Д. Богатуров // Мировая экономика и международные отношения. 2001. №2. с. 20-29.
[10]. Богатуров А.Д., Косолапов Н.А, Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. / А.Д. Богатуров, H.A. Косолапов, М.А. Хрусталев. -М.: Московский рабочий, 2002. с. 390.
[11]. Бузан Б. Уровни анализа в международных отношениях Текст. / Б. Бузан // Международные отношения: социологические подходы / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Гардарики, 1998.-с. 131-151.
Васютович В.П. Место Армении в геополитике США/ В.П. Васютович // Армения: проблемы независимого развития / Под общ. ред. Е. М. Кожокина. М.: изд-во Рос. ин-та стратег, исслед, 1998. — с. 369.
[12]. Вермишева С.К. Что стоит за каспийской нефтью Текст. / С.К. Вермишева. — М.: Гуманитарий, 1999. с. 28.
[13]. Внешняя политика Соединенных Штатов Америки: принципы формирования и закономерности развития: Монография Т.1. / А.О. Колобов, O.A. Колобов, В.Н. Конышев, A.C. Макарычев [и др.] Нижний Новгород: Изд-во ИСИ ННГУ, 2008. с. 404.
[14]. Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. / К.С. Гаджиев. М.: Международные отношения, 2001. – с. 464. [15]. Геворкян Н.В. Армяно-американские взаимоотношения в контексте геополитических приоритетов США на Южном Кавказе (1991-2001 гг.) . Автореф. дис. . канд. полит, наук: 23.004 / Нора Ваниковна Геворкян Ереван, 2009 г. с. 21.
[16]. Гильмутдинова Д.А. Политика США в Каспийском регионе (Азербайджан, Казахстан, Туркменистан). Дис. . канд. полит, наук: 23.00.04 / Диана Ани-совна Гильмутдинова. — М., 2007. с. 245.
[17]. Гушер А.И Геополитическая ситуация в Закавказье (Национальные интересы и безопасность России). / А.И. Гушер // Россия:и мусульманский мир. — 2005. -№1. -с.81-93.
[18]. Гушер А.И. Южный Кавказ, Америка, НАТО. / А.И. Гушер // Азия и Африка сегодня.-2005.-№10. с. 10-16.
[19]. Жильцов С. Грузия стучится в двери НАТО Электронный ресурс. / С. Жильцов // Независимая газета. 2010. 29 сентября. Режим доступа: http://www.ng.ru/politics/2010-09-29/3kartblansh.html
[20]. Имедашвили А. Грузинские военные инструкторы поедут в Афганистан обучать местную армию Электронный ресурс. / А. Имедашвили // Новости-Грузия. 2010. — 26 дек. — Режим доступа: http:// newsgeorgia.ru/politics/20101120/213617042.html
[21]. Панин В.Н. Будущее российско-американских отношений. / В.Н. Панин // Университетские чтения Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2005. С. 108-111.
[22]. Пядышева Ё.Б. Пять дней, которые изменили» мир Текст. / Е.Б. Пядышева // Международная жизнь 2008. №11:. с. 20-32.

Марина Изория
Доктор социальных наук, профессор тбилисского университета им. Сухишвили

Прочитано :