ОБЩЕСТВО

* * *
Да, его звали Эльданиз. Как же он мог забыть? «Они очень похожи с Альбертом», - говорила Марина. Она вообще считала, что армяне и азербайджанцы на одно лицо, и удивлялась, как они друг друга отличают.

Ашот особого сходства между сыном и его новым другом не замечал, но мальчики вполне могли сойти за братьев, только один из них светлокожий – в маму, а другой, смуглый и большеглазый, получается, в папу, то есть в него. Хорошо, когда в семье много детей. К сожалению, у них с Мариной это не получилось, но Ашот все-таки надеялся, что врачи ошибаются, и у них еще будут дети. Эта мысль согревала его.

«Как же они похожи, ну посмотри, - повторяла вновь и вновь жена. – А давай возьмем Элика к нам на все лето? И Альберту будет веселее».

Похожи…

«Мы, армяне и азербайджанцы – братья», – говорил родственник Мустафы в поезде, везущем их в Москву. Он красиво угощал их в своем купе и много говорил. Видимо, он был в роду очень уважаемым человеком, потому что все обращались к нему с особым почтением, спрашивали совета, старались громко не говорить и шумно не смеяться в его присутствии. Не только молодежь, но и старшие.

«Ты спросишь – почему? – продолжал дядя Мустафы, поднимая армуды, в котором был вовсе не чай. – Я тебе отвечу. Ты много знаешь армян и азербайджанцев, которые живут в Грузии и хорошо говорит по-грузински? Вот видишь, и я не знаю. Зато я знаю очень много армян, которые живут в Азербайджане и прекрасно говорят по-азербайджански, и много азербайджанцев из Армении, которые знают армянский лучше армян. Вот ты тоже знаешь по-нашему, – хлопал он по плечу Ашота, - говоришь лучше многих бакинцев. Вот тебе и доказательство. Под одну музыку танцуем, одни песни поем. Выпьем за это».

Ашот благодарил за добрые слова, пытался неумело произносить ответные тосты. Он никогда не умел красиво говорить, даже за своей будущей женой он ухаживал молча. Ему подливали в стакан, он кивал, смущался, а раскрасневшийся от азарта заядлый картежник Рачик все время пихал его в бок, чтобы знал меру.

Тогда он еще не испробовал отравы, его разум был чист и способен отличать добро от зла. Что же случилось потом? Как получилось, что он обо всем этом забыл и позволил уволочь себя в это болото? Как они узнали, где у него находится заветная кнопка, отключающая разум? Неужели эта кнопка есть у всех армян, и стоит только произнести нужное слово, как механизм заработает? Сегодня он уже не мог вспомнить того момента, когда дал слабину и впустил демонов. Все изменилось в один миг и понеслось, понеслось. Хитро, очень хитро все придумано у них, у демонов. Очень хитро.

Интересно, где сейчас Мустафа? Что случилось со всеми этими людьми из поезда? Что сотворила с ними война? А мать Эльданиза, жива ли? Знает ли, как умер сын? Она и не догадывается, кто провожал в последний путь ее мальчика...

* * *

Эльданиз... Да, Эльданиз. Его зовут Эльданиз. Они с Альбертом идут впереди, полизывая мороженое, о чем-то болтают. Кажется, у мальчиков уже появились общие тайны. Он и Марина чинно следуют за ними, держась под руки. Деревенскому человеку все это непривычно, он чувствует себя скованно. Зато Марина держится уверенно. На ней красивые туфли на каблуке, с узкими носами, волосы уложены в парикмахерской по последней моде, и Ашоту кажется, что весь бульвар смотрит только на нее. Надо было ей одеть юбку подлиннее, думает он, сгорая от ревности. Хотя, наверное, это просто с непривычки, ведь большой город это совсем не его село. Тут столько красивых женщин, нарядных и веселых, которые не прячутся по домам, а гуляют в многотысячной толпе, ищущей прохлады на бульваре в этот душный июльский вечер. Вдали мигает огонек маяка, на горизонте видны очертания уходящих в плавание кораблей и острова, медленно погружающегося во мглу. На другом конце бухты уже зажигаются огни, из ресторана доносится музыка. И запах нефти. Настоящий, бакинский. Красота!

"Ну посмотри, они ведь и правда очень похожи", – в очередной раз говорит Марина, имея в виду идущих впереди мальчишек. Ашот важно кивает. Он, как и жена, чувствует себя сейчас главой большого семейства. Эти мысли доставляют ему удовольствие.
Они стоят у барьера и смотрят на приближающийся к причалу прогулочный катер. Он весь в огнях. Внизу, под эстакадой плещется море.

"Дядя Ашот, можно на катере покататься?" - первым решается попросить Эльданиз. А Альбертик поддерживает, подпрыгивая от нетерпения: "Да, папа, ну давай покатаемся, пожалуйста!"
Ашот хочет отказать, потому что боится. Он не представляет, как они окажутся в окружении воды вдали от берега. А если что случится? Но две пары глаз смотрят так, что отказать невозможно.
Катер отдаляется от земли, и минут через пятнадцать залитая огнями подкова Бакинской бухты открывается перед ними во всем своем вечернем великолепии. Мальчики смотрят на отдаляющийся берег, открыв рты, а Ашот чувствует себя волшебником, подарившим им великое чудо. Хотя он все еще боится и крепко держится за спинку передней скамьи. Когда катер накреняется, совершая поворот и ложась на обратный курс, на минуту вместо пылающего иллюминацией города перед ними распахивается черная безбрежная морская гладь без единого огня, сливающаяся со звездным небом. И в этот момент ему становится по-настоящему страшно….

* * *
Катер сделал полный разворот, и перед глазами снова стало светло.

- Эй, предатель, что же ты такой слабенький, кушаешь, наверно, мало? – сказал кто-то над головой.

В лицо ударила струя холодной воды.

Ашот не хотел открывать глаза. Жаль, что нельзя было уйти насовсем за мальчиком в красном галстуке. Очень жаль. Для чего открывать глаза? Что хорошего он может увидеть?
Вова сидел за столом и сумрачно смотрел в стену. Он явно был в скверном настроении. Наверное, что-то там в Степанакерте не склеилось, очередную награду не дали или начальство отчитало, мстительно подумал Ашот. Ходили слухи, что Вова очень хочет стать министром обороны и рассчитывает на поддержку Аво, поэтому каждый вызов в Степанакерт или приезд кураторов из Еревана заставляют учащенно биться его сердце.

Ашот собрал весь возможный яд и проговорил:

- Почему без настроения, Вова-джан? Без премии остался?
Вова перевел взгляд на него.

- Вижу, тебе в моем доме понравилось. Я рад, Вова-джан, живи на здоровье.
Вова не спеша поднял автомат и наставил на него, но передумал и снова убрал.

- Не волнуйся, мы больше не будем злоупотреблять твоим гостеприимством, - сказал он мрачно. – Помолись пока, у тебя есть полчаса.

В комнату вбежал боец и, задыхаясь, доложил, что информация подтвердилась - разведчики тоже заметили на дороге неопознанный танк. Возможно, азербайджанский.

Вова вскочил и начал натягивать куртку.

- Извини, - сказал он Ашоту с усмешкой, - у тебя, оказывается, нет и получаса. – Он обратился к своим людям: - Тащите его во двор и найдите крепкую веревку. Там я для него хорошее дерево присмотрел.

- Командир, - подал голос кто-то, кажется, это был Тевос, - не надо терять время. Наши люди без тебя разбегутся, если что, и миротворцы не будут подставлять голову, возьмут свои танки и уйдут, пока мы тут с ним возимся.

Ашот мысленно поблагодарил бывшего приятеля за попытку еще раз спасти ему жизнь, но он понимал, что это бесполезно. Вова не оставит его в живых, и еще не известно, чем он заменит петлю. Наверняка чем-то более чудовищным.

Он не ошибся.

- Правильно, - согласился командир и бросил своим, покидая дом: – Подожгите тут все. Уходим.
Ашот последовал совету Вовы и принялся молиться, так, как себе это представлял. По правде говоря, он не знал никаких молитв. Тем временем люди Вовы скрутили его покрепче, облили комнату из канистры и чиркнули зажигалкой. Все было сделано быстро и четко. Но ушли не сразу - только убедившись, что пламя уже не погаснет, они, наконец, покинули дом.

* * *
Ашот лежал на полу и смиренно ждал смерти. Она была неминуема, он это знал. Даже когда соседи заметят пожар, они ничего не смогут сделать. Если захотят что-то сделать вообще. Все уже знают, что он украл у Вовы заложников, а связываться с этим человеком никто не станет. Не исключено, что тот даже оставил кого-то наблюдать за казнью. Так что ему конец. «Я, конечно, не праведник, господи, но за что мне такой конец, - думал Ашот. – Я никого не убил, не воровал, за что мне все это». Что станет с родителями, когда они узнают? Марина, сын и братья как-нибудь переживут, но родители… Скорее бы уж все закончилось. Вот уже занялся шкаф, задымился ковер на стене и сложенные в углу подушки и матрасы. Комнату заполнил едкий дым, стало нечем дышать и перед глазами начало мутнеть.

Ашот ждал появления призрака в красном галстуке, но тот не пришел. А он втайне надеялся, что Эльданиз будет держать его за руку, когда он превратится в факел, и уведет от этого ужаса в свой мир. Они так давно были неразлучны, что сейчас ему страшно недоставало призрачного собеседника последних месяцев, хоть тот и мучил его всякий раз своим появлением. Наверное, Эльданиз выполнил свою миссию – свел его с ума, заставил стать предателем, подвел к огню и бросил, отомстив через него за все, что сделал его народ. И теперь смотрит на его корчи и смеется.

Упал перед самым лицом горящий стул. Ашот отпрянул, насколько это было возможно, но пламя уже почти касалось его головы, еще чуть-чуть и загорятся волосы. Он сделал глубокий вдох, надеясь задохнуться дымом раньше, чем это произойдет. Он уже почти ничего не видел, когда сквозь треск пламени и звон в ушах услышал, как где-то разбилось стекло. Где-то далеко, в другой комнате, или даже в другом доме. Послышался громкий топот, грохот двери, через мгновение горящий стул отлетел в сторону, а по ногам заколотили, сбивая огонь с одежды. Потом чьи-то руки затрясли его.

- Дядя, ты жив? Очнись, скорее!

«Он все-таки пришел, - подумал Ашот умиротворенно, - значит, он меня простил». Но вдруг понял, что это не Эльданиз, а кто-то другой. Перед глазами висела серая пелена, он не увидел, а просто догадался:

- Мустафа?!


Продолжение следует


Лейла Тан

Прочитано : 1162