АНАЛИТИКА

К анализу стихотворения Сайат Новы – Харут Сейида - Часть 4

09.02.18 21:10


Нравственные поучения Сайат Новы построены так, что первое - подчинение властям, скорее всего, представляется колкостью над выражением обиды человека, который стоял в явной оппозиции к политике и правовым нормам исламского государства; второе – воспринимается как наставление всем и вне контекста стихотворения – быть щедрым душой, сострадать беднякам.

Итак, анализируемое стихотворение показывает, что наставления Сайат Новы исходят не как от придворного поэта, а от арифа - человека, прошедшего путь мистического познания (марифат), наделенного полномочиями учителя-наставника. Передав основной смысл азербайджанского текста, мы хотели продемонстрировать, что это стихотворение не любовное по содержанию, как представлено в русском переводе.

В нем отражена ситуация конфликта, вынудившая поэта провести резкую черту между собой и враждующим с ним неким невеждой, весьма далеким от понимания поэзии Сайат Новы, обладающей существенными особенностями. По этой причине Сайат Нова и написал такие строки: «моя вода – вода иная, не каждый встречный испить сумеет» .

Выражение «моя вода…» в переводе у В. Брюсова меняется на «ключ гремучий», что мешает понять и смысл другого различия - «мои писания».

Для того, чтобы понять, что значит для Сайат Новы понятие «иная вода» , обратимся к книге Г.М.Керимова: «Отношение ислама к продуктам питания ставит последователей этой религии в обособленное положение. Пищевые запреты, связанные с ними законы являются одним из главных препятствий к сближению людей различных вероисповеданий. Отмечая эту сторону религии, Ф.Энгельс писал: «Во всех религиях, существовавших до того времени главным была обрядность. Только участием в жертвоприношениях и процессах, а на Востоке еще соблюдением обстоятельнейших предписаний относительно приема пиши и омовений, можно было доказать свою принадлежность к определенной религии… На Востоке свирепствовала система религиозных запретов ... Люди двух разных религий – египтяне, персы, евреи, халдеи – не могут вместе ни пить, ни есть, не могут выполнить ни одного самого обыденного дела, едва могут разговаривать друг с другом».

Подобные религиозные запреты испытывали на себе и народы различных религий, живущие в Тифлисе. Люди, принадлежавшие к двум разным вероисповеданиям -христианской и мусульманской, порой не могли пользоваться водой из одного источника; мусульмане, отстаивая чистоту своей религии, никогда не желали пить воду из источника, к которому приходили «неверные», не допускали прикасаться к посуде, которой пользовались сами. Система религиозных запретов, существовавшая в быту, запрещала мусульманам даже выполнять совместно одну работу с христианами.

Фраза: «моя вода – вода иная» имеет не только прямой смысл, но и переносный: «иная речь», «иной род», «иное племя» или иная религиозно - духовная принадлежность.

И наконец, при определении смысла «иной воды» , следует исходить из того, что поэт представляется арифом; суфийские гностики широко использовали в своих текстах не буквальный, а иносказательный смысл слов, который был понятен только тому, кто прошел путь мистического познания. Слово «вода» (араб. - аб) у суфиев служит термином, который означает марифат – мистический гнозис. Арифы – это люди, «пьющие», из источника божественного знания, верующие в Единого Аллаха (Suleyman Uludag. Tasavvuf terimleri sözluğu. Rabalcı; 2001)

Отсюда и следует трактовка следующей строки: «Мои писания – писания Истины…». Эти слова передают, что поэт руководствовался духовным источником, называемым Истиной (азерб.- Хакк). Среди божественных писаний, ниспосланных богом, термином «Хакк» обозначается Коран (79/141,265). Ал-Хакк означает имя Аллаха.

Итак, единственное объяснение слов из четвертой строфы, которые стали эпитафией на могиле Сайат Новы может быть в том, что поэт является носителем знаний иного божественного писания, что созданные им сочинения по духу сопричастны святой книге Коран, и что Божьи слова получают воплощение в его произведениях. Это означает, что, не каждый может извлечь суть слов как из Корана так и из поэзии Сайат Новы. Это те ценности, которые дают Сайат Нове право говорить, что «...не каждый может прочесть мои писания».

Слово «хакк» (азерб. – истина), которое в азербайджанском переводе служит названием божественного Писания (Коран), в брюсовском переводе перемещено из основной четвертой строфы в третью. В результате переноса, слово «истина» исчезает как предмет обсуждений в стихотворном отрывке. Следует отметить, что русский перевод стихотворения отличается от азербайджанского текста тем, что он дается в сокращении. Азербайджанский перевод дан целиком, в частности каждая строфа содержит по восемь строк, русский перевод содержит по четыре строки.

При таком расчленении строк нарушается не только форма стиха, но и последовательность высказываний поэта.

Поэтому появляется любовный мотив - «Я богом истинным клянусь // Меня нещадно гнать зачем?». Эти слова позволяют читателям думать, что поэтом приносится клятва истинному Богу на пути женской любви. Примечание Г. Татосяна к русскому переводу также дает возможность видеть, как ошибочно в творческом воображении переводчика слово «царь» было обращено в образ «любимой женщины». Безусловно, эти смысловые искажения были внесены в подстрочный перевод, и они дали возможность и переводчику и исследователям интерпретировать известные нам слова поэта о своих «писаниях» без связи со словом «Истина».


Продолжение следует


Авторы научного исследования - Сайат Эмир-заде и Сара Сараблы

Прочитано : 1468


Напишите комментарии

(В своих комментариях читатели должны избегать выражения религиозной, расовой и национальной дискриминации, не использовать оскорбительных и унижающих выражений, а также призывов, противоречащих законодательству .)

Публиковать
Вы можете ввести 512 символов

Новостная Лента