Традиционная свадебная обрядность аварцев неоднократно становилась объектом изучения этнографов. Не меньший интерес представляют ее современные формы, в которых нашли отражение произошедшие за последние десятилетия изменения в менталитете, культурных стереотипах и ценностях населения.

В прошлом у аварцев, как и других народов Дагестана[1], адаты допускали только внутрисословные браки, и традиции сословной эндогамии соблюдались самым строгим образом. Как отмечал описавший быт и культуру аварцев второй половины 20-х гг. XX в. Г.Ф. Чурсин, основными требованиями, соблюдение которых считалось наиболее важным при заключении брака у аварцев были следующие: «1) равенство общественного положения фамилии жениха и невесты и 2) эндогамия, или брак в пределах своего рода или тухума. В прежнее время при заключении браков авары больше всего заботились о том, чтобы жених и невеста были из равных по знатности, влиятельности и могуществу фамилий. В Аварии имеются фамилии, считавшиеся в свое время принадлежащими к знатным узденям, так называемым
«баш-узденям». В этих фамилиях в дореволюционное время строго наблюдалось, чтобы жених и невеста оба принадлежали к «баш-узденям», браки с членами низших по положению фамилий не допускались, как унижающие достоинство «башузденей»[2].
Это положение подтверждал и знаток обычного права аварцев Гамзат Цадаса, который писал, что «серьезную роль играла и сословная принадлежность жениха: если его родители или один из родителей даже в 7-8-м поколениях являлись рабами, то с ним не обручали свою дочь родители из свободных сословий»[3].
Как отмечал известный дагестанский этнограф А.И. Исламмагомедов, при выборе супруга (супруги) в традиционном аварском обществе существенное значение имел принцип «свойчужой». Предпочтительными были браки между родственниками, внутри тухума, названые эндогамными[4]. О существовании в прошлом у аварцев эндогамии было отмечено многими исследователями. Как указывал Н. Львов, у аварцев эндогамные браки были распространенным явлением. В прежнее время, требование заключения браков в пределах своего рода соблюдалось дагестанскими горцами строго[5]. Из авторов XIX века на эндогамию в Дагестане обратил внимание также И. Константинов. Описывая аварцев Джаро-Белоканского округа, он указывал, что у них «только самые близкие, кровные родственники не могли вступить в брак между собой»[6]. М.А. Агларов пишет по этому поводу следующее: «Эндогамный аул, вернее джамаат – это характерная черта дагестанского общества, обусловленная особенностями общественно-политического строя»[7]. Никольская З.А. отмечают, что большую роль в соблюдении эндогамии играли и экономические мотивы[8].
Наиболее предпочтительными у аварцев в прошлом считались кузенные браки. Если у девушки был неженатый двоюродный брат, то ее родители рассчитывали на него, узнавали о его намерениях перед тем, как дать согласие (ответ) на брак дочери другим сватам. Точно так же поступала и семья юноши. Существовала поговорка:
«Если хорошая (девушка) – жалко отдавать, если плохая – стыдно»[9]. Известный знаток обычного права кавказских горцев М.М. Ковалевский писал, что обязательство брать жен из собственного рода настолько строго соблюдается на Кавказе, что при невозможности найти подходящую для него невесту в собственном роде, жених требует, чтобы избранная им чужеродка подверглась предварительному усыновлению со стороны его рода, и затем уже вступал с ней в брак[10].
О том, что эндогамные браки в традиционном горском обществе были предпочтительными, отмечала и С.Ш. Гаджиева. Она писала: «Выдача девушек замуж в другие общества и тем более в иноэтническую среду было редким явлением. Этот порядок отразился и в устном народном творчестве: «БацIадаб меседица гIор бахуларо, гIайиб гьечIей ясалъ росу толаро» («Чистое золото реку не переплывет, хорошая девушка село не оставит»)[11]. Такая же поговорка бытовала и у аварцев-гунзибцев: «ЛъикIаб гIалайица лъор бахунаро, берцинал ясаца росо толаро» («Хорошая лошадь реку не перейдет, красивая девушка не оставит свое село»)[12]. Существовали они и у аварцев-каралальцев: «ГIамал лъикIай ясалъ росу танару, лъикIаб гIала-чуялъ гIор бахинару!» («Хорошая девушка свое село не оставит, хорошая кобыла реку не перейдет!»)[12], «ЛъикIаб лакдаца гIер бахунаро» («Хорошая корова за реку не уйдет»)[14].
Интересно отметить, что почти во всех аулах Дагестана брак, заключенный с девушкой из другого тухума, не порицался, если девушка была не рабского происхождения. Можно сказать, что таких браков в Дагестане было не меньше, чем браков внутритухумных. Зато браки, заключенные между представителями разных сельских общин (обществ), были редким исключением. В народе говорили: «Красное золото из аула не уйдет»[15], «Хороший камень из селения не вынесут»[16].
В свете сказанного любопытную картину дают адаты разных аварских обществ. Так, адаты Келебского общества запрещали женщинам браки с мужчинами других обществ и за нарушение адата строго наказывались[17].
В настоящее время браки заключаются и с представителями других национальностей, без всяких ограничений; тем не менее, браки между членами одного рода и теперь являются более предпочтительными. В этом отношении аварцы и другие горцы Дагестана резко отличаются от большинства кавказских народов. Почти у всех кавказских народов в прежнее время строго запрещалось вступать в брак членам одного рода, или однофамильцами, даже если родство между ними было самое далекое (экзогамия)[18].
Одним из форм заключения брака у аварцев в прошлом можно назвать обычай обручать детей в раннем возрасте, в колыбели, а иногда и не родившихся. Люлечное обручение («кинидах цIар чIвай») З.А. Никольская считает, «рудиментом стародавних обычаев взаимно-брачных связей дуально-экзогамных родов»[19]. А.М. Абдурахманов отмечает, что «такая форма выбора существовала, как правило, только между ранее враждовавшими, но впоследствии примирившимися тухумами как знак укрепления дружбы, и при примирении являлась одним из факторов дальнейшей гарантии надежности и уверенности в достигнутом мире»[20]. На бытование этого обычая в Дагестане обратил внимание и А.В. Комаров, который писал, что здесь «весьма распространен обычай сговаривать детей, даже вскоре после рождения; при этом обыкновенно отец мальчика дает в виде залога какую-нибудь вещь отцу девочки, и малолетние считаются с этого времени женихом и невестой»[21].
У многих аварцев (каралальцы, хебдинцы, турутлинцы и др.) колыбельное обручение («кинидалъ чIорто реххи») объяснялось в прошлом желанием установить или закрепить родственные связи как внутри тухума, так и между двумя семействами, а также желанием установить или же закрепить дружбу между кунаками, соседями, односельчанами. У аварцев сс. Андых, Голотль колыбельный сговор объясняли страхом, что их могут опередить другие претенденты и старались еще с люльки «занять девушку»[22].
Этот обычай был в прошлом широко распространен и у других дагестанцев[23], кавказцев[24] и иных народов[25].
Согласно нашим полевым материалам[26], данный обычай не практикуется у каралальцев с советского послевоенного времени. У гидатлинцев с этого же времени стали практиковать сговор подростков.
У аварцев был известен и брак похищением или умыканием – одна из древнейших и распространенных форм заключения брака[27], встречающийся в различных вариантах у всех народов Дагестана и Кавказа[28]. Похищение невесты позволяло снизить брачные расходы обеих сторон, сократить сроки предсвадебного периода, в ряде случаев даже позволяло девушке выйти замуж по желанию, а не по воле родителей[29]. Этот вид заключения брака у аварцев существовал в двух принципиально различных вариантах. Первый вариант – «яс хъами» – насильственное похищение девушки без ее согласия и вопреки воле ее родителей. «Похищение девушки было прямым оскорблением для ее семьи, вызовом родственникам-мужчинам. Известны адаты, объявлявшие кровную месть родственникам девушки в случае ее добровольного ухода с возлюбленным»[30], – писал М.М. Ковалевский. Адат предполагал для оскорбленной семьи только два выхода: неизбежное преследование похитителя с целью пролития его крови, что вело к кровной мести, или признание брака состоявшимся с принятием свадебного выкупа. По адатам похититель рассматривался как нарушитель норм поведения и должен был быть наказан. Они гласили: «С того, кто похитит женщину, взыскивается 1 бык, а если кто-нибудь принимал участие в похищении женщины, то с него также взыскивается 1 бык»[31]. ... «Кто женщину похитил, тот должен ее поселить в дом дибира, а если похититель оставил ее у себя дома или в доме другого, то с него за каждую прошедшую ночь взыскивался по одному быку»[32]. У похитителя насилие над женщиной было единственным способом склонить ее семью ко второму варианту[33]. Отказ женщины от брака с похитителем был препятствием, мешающим семьям достичь соглашения, а ее родственникам – сохранить честь. Сознание маскулинного общества в таком случае возлагало всю вину на пострадавшую, объявляя ее опозоренной, участницей прелюбодеяния, унижая общим презрением и угрожая исключением из рода и физическими увечьями. Естественно, на сопротивление общественному мнению, отваживались только единицы. Адаты трактуют похищение как поступок, равноценный убийству, в нормах обычного права формулировались только меры по охране чести оскорбленной семьи и композиции, которые могли ограничить развитие кровной мести, например, изгнание похитителя, выплата материальных компенсаций[34].
Похищение у аварцев было связано с опасностью погони и убийства виновного. Как правило, благодаря вмешательству уважаемых членов сельского джамаата, дело решалось миром, ибо девушка понимала свое положение и соглашалась стать женой похитителя, а родители примирялись с заключением брака[35].
Похищение невесты без ее согласия в советское и постсоветское время, по словам информаторов, было крайне редким явлением и воспринималось как действо, унижающее и оскорбляющее достоинство девушки и ее родных. В создавшуюся на этой почве конфликтную ситуацию втягивался широкий круг родственников обеих сторон, активизировалась и общественность. Все они прилагали усилия, чтобы примирить родственников невесты с похитителем. Если похищенная девушка не давала своего согласия на брак, то ее сразу же уводили из дома похитителя. В свою очередь, доверенные лица со стороны похитителя, нередко с участием правоохранительных органов, стремились получить у похищенной письменное согласие на брак. Неудачное похищение не только квалифицировалось как противоправное действие, но и рассматривалось как позор для жениха и его родни. По словам информаторов, чаще всего похищенную девушку обратно не забирали, потому что ее считали обесчещенной, и в этой ситуации спасти ее честь могло только брачное соглашение с похитителем.
В противоположность насильственному похищению, увоз с согласия девушки, но против воли ее родителей – «Хадуй эн» («Последовавшая») или «Лъутун эн» («Сбежавшая»), являлся самой распространенной в прошлом формой похищения. К нему прибегали юноша и девушка, связанные взаимными чувствами, но не получившие согласия на брак родителей. Они, договорившись, встречались в условленном месте, а затем парень уводил ее в дом друзей или родственников. Выход замуж без согласия родителей считался позором, поэтому девушка после этой формы брака долгое время не могла навещать своих родителей. Бывало даже так, что родители отказывались от своей дочери, и часто дорога в родной дом была ей закрыта навсегда. Считалось, что девушка своим поступком бросила тень на всю семью и тухум.
В советское время и в наши дни похищение невесты расценивалось как преступление и преследовалось по закону. Случаи похищения невесты у аварцев, хоть и очень редко, всё ещё практикуются и в наше время. Речь идет о похищениях с согласия невесты. К ним прибегают в тех случаях, когда ее родители не дают своего согласия на брак.
В прошлом у аварцев бытовала и такая форма брака, как вынуждение парнем девушки выйти за него – брак прикосновением («Квер хватIун» – «Прикоснуться рукой»). Заключалась она в том, что парень, компрометировал ее в присутствии людей – хватал за руку, обнимал, снимал платок и проч., чтобы девушка считалась опозоренной. Родственники в этих случаях предпочитали выдать ее за юношу, скомпрометировавшего ее, так как на такую девушку редко находились другие претенденты. У аварцев-салатавцев, если примирение не могло состояться по причине отказа родителей девушки, то вмешивался джамаат. Виновного заставляли уплатить штраф за нанесенное оскорбление. При этом честь девушки сохранялась, никто не упрекал ее, и она могла свободно выйти замуж за другого. Позором считалось, если юноша подвергал ее другим действиям: дотрагивался до груди, обнимал, срывал одежду, хватал за косы – это квалифицировалось как обесчещение, если обидчик отказывался затем жениться. В таких случаях джамаат не брал на себя функции примирителя, полностью возлагая оберегание чести девушки и тухума на усмотрение ее родственников[36]. «Прикосновение имеет равносильное значение с похищением, – писал Абдулла Омаров. – Виновный подвергался тем же опасностям и взысканиям, каким мог подлежать при похищении»[37]. Обычай этот, известный в этнографической литературе как «брак прикосновением», был распространен не только у народов Дагестана, но и у других кавказцев[38]. В советское время и наши дни такая форма брака не практиковалась.
В прошлом у аварцев практиковалась и такая форма брака, как принуждение к замужеству засидевшихся в девках. У каралальцев с. Тлалух это происходило таким образом: «Старейшины аула собирали один раз в году всех девушек и женщин, которые по разным причинам не вышли замуж. Собирались также все холостяки-мужчины. Все приходили нарядно одетыми. По разрешению старейшины, ведущий произносил имя девушки и говорил: «Человек не должен жить один. Пора ей иметь спутника. Назови имя». Если девушка смелая, она могла сразу произнести имя своего избранника из тех, кто присутствовал. Но если девушка стеснялась, то из толпы ее закидывали мелкими камушками до тех пор, пока она не скажет имя избранника...»[39]. У бежтинцев в прошлом такие браки заключались по инициативе сельской администрации. Специально утвержденная старейшинами комиссия из 5-6 человек периодически составляла список вдов и вдовцов в селении и на хуторах. Руководствуясь этими списками совет старейшин предлагал вдовствующей паре создавать новую семью, что и осуществлялось в подавляющем большинстве случаев[40]. У тленсерухцев с. Дусрах также в прошлом существовал обычай, когда девушку, достигшую брачного возраста, если она отказывалась выходить замуж, заточали в пещеру, и держали там до тех пор, пока не скажет, за кого она собирается выйти замуж[41]. В с. Хидиб нынешнего Тляратинского района Дагестана, если в селении оставались незамужние девушки и вдовы, то дибир с двумя так называемыми «справедливыми людьми» («тIадилзаби») и не замужними женщинами принуждали их выбирать себе в мужья любого, даже женатого, и он не должен был отказываться жениться на ней[42]. У дидойцев в подобной ситуации в отсутствии отца и братьев девушки, старшина или дибир подходили к дверям или к окну дома, где она жила, и просили ее назвать имя какого-либо неженатого юноши села. После того как девушка называла имя избранника, его ставили в известность, и он должен был жениться на ней[43]. Подобный обычай («цIцIер джабир»), как пережиток более ранних форм семейно-брачных отношений, описан у андийцев М.А. Агларовым[44]. Аналогичный обычай бытовал у лакцев. «По этому обычаю, лакская девушка, когда наступал брачный возраст, выходила к мечети, поднималась на крышу ближайшего дома или выбирала возвышенное, и могла назвать имя юноши, за которого хотела выйти замуж»[45]. У аварцев с. Тад-Магитль в случае, если такая невеста не нравилась избраннику, то даже после многих дней замужества, он мог подать на развод[46]. К.Э. Курбанов, описавший такую форму брака у цахуров, считает, что «в действительности этот древнейший обычай отражает отголоски материнского рода, когда браки заключались преимущественно по инициативе девушки»[47].
В прошлом у аварцев практиковались и обменные браки, когда семья брала в жены сыну девушку из другой семьи и в свою очередь отдавала свою дочь за брата взятой девушки[48]. М.О. Косвен объясняет бытование этого обычая желанием семьи сэкономить средства, выплачиваемые в качестве калыма[49]. З.А. Никольская считает эту форму заключения брака отголоском обычаев взаимобрачных связей дуально-эндогамных родов[50]. В наше время, если такие браки и встречаются, то они совершенно лишены экономической подоплеки.
Весьма распространенными в прошлом у аварцев были левиратные и сороратные браки, истоки которых уходят в глубокую древность, и объясняющиеся прежде всего нежеланием отчуждения имущества и земли. Случаев ухода аварки из семьи после смерти мужа были крайне редки. Обычно она становилась женой одного из братьев покойного мужа (левират). В случае же смерти жены мужчина (особенно, если оставались несовершеннолетние дети) женился на ее сестре (сорорат). Личные симпатии и большой разрыв в возрасте игнорировались. По словам информаторов, особенно много таких браков было после Великой Отечественной войны, когда многие мужчины не вернулись с фронта. В наше время такие формы браков встречаются крайне редко. В качестве примера можно привести случай происшедший с Р.О. из с. Гидиб Чародинского района в 1994 году. После смерти мужа, деверь взял ее в жены. Она была старше его на 5 лет и от первого брака у нее были две дочери[51]. Подобный же случай произошел и с К.Х. из с. Согратль Гунибского района в 1996 году[52]. Причину сохранения таких браков, информаторы объясняют стремлением не оставлять детей сиротами, не нарушать естественной роли каждого из родителей в воспитании и социализации детей. Случаев заключения брака в такой форме, при отсутствии детей, почти не было.
Изменения происшедшие за годы Советской власти в экономике и общественной жизни аварцев, коренным образом изменили обычаи, связанные со вступлением в брак. Имущественное и общественное положение утратило свое былое значение при заключении брака. В то же время принимались во внимание образовательный уровень и социально-профессиональная принадлежность брачащихся. Практически исчезла насильственная выдача девушек замуж. В брачный союз вступали в основном добровольно, по собственному выбору юношей и девушек.
Значительное распространение в Дагестане, особенно в послевоенные годы, получили межнациональные браки. Как мы знаем, частота и вариативность межнациональной брачности является важным показателем характера межнационального общения горожан и межэтнического их сближения. Исследователи отмечают, что межнациональные браки представляют собой форму проявления взаимоотношений между народами и число таких браков является показателем этнического сближения.
Со второй половины XX в. в Дагестане усилился рост межнациональных браков. Например, в 1963 году они составили 10,5 % к общему числу зарегистрированных браков в республике[53]. Подобная картина заключения браков была характерна и для аварцев. Следует отметить, что для аварцев, проживающих в сельской местности, вплоть до 40-х гг. XX в., межнациональные браки не были характерными, а с послевоенного времени и до сих пор такие браки единичны. В 40-50-е годы такие браки заключались в основном с русскими учительницами.
Следует отметить, что в советский период процесс образования этнически смешанных семей в стране усиливался. Если в 1959 г. их количество составляло 5,2 млн. или 10,2 % всех браков в стране, то 1979 г. 9,9 млн. или 14,9%, а в 1989 г. – 12,8 млн. или 17,5%[54]. Что касается Дагестана, то, по данным Всесоюзной переписи населения 1979 г., здесь каждая десятая семья была национально смешанной[55]. Если учесть, что в городах межнациональные браки заключаются намного чаще, чем в сельской местности, то нетрудно сделать вывод, что среди городского населения республики доля национально смешанных семей была еще выше. По подсчетам М.М. Магомедханова, в семи городах Дагестана в 1970-1979 гг. заключено 373390 браков, из которых большую часть (64%) составили однонациональные браки и 26% межнациональные[56].
В советское время в отечественной этнографической науке превалировало мнение, что межнациональные браки являются одним из существенных показателей этнического сближения народов, причем частота и вариативность межнациональной брачности играла в данном процессе важную роль. По мнению Б.М. Алимовой, такие браки, являясь следствием усиления социальнокультурных и других контактов народов, в свою очередь, еще теснее сближали народы, способствовали интернационализации культуры, быта и повседневной жизни[57].
Однако с начала 90-х годов прошлого столетия появились новые тенденции во взглядах на этнически смешанные семьи. Распад Советского Союза привел к разрыву не только хозяйственных, но и родственных связей, что негативном образом отразилось на самочувствии национально-смешанных семей. Многие из них, особенно в зонах межнациональных конфликтов, разрушились. Все это, в конечном счете, привело к ухудшению межнациональной ситуации во многих регионах страны, росту ксенофобии, усилению межэтнической интолерантности, ухудшению демографических показателей. Негативные процессы, вызванные распадом СССР, усилением этнонационалистических тенденций способствовали тому, что в общественном сознании сформировалось отрицательное отношение к самой идее заключения смешанных браков[58].
В ежегодном демографическом докладе «Население России. 2003-2004» отмечается, что «этнически смешанные домохозяйства... составляют в целом по стране 16,2%. Долю этнически смешанных брачных пар условно можно считать такой же»[59]. В докладе приводятся данные о том, что у северокавказских национальностей распространенность межэтнических браков не вполне связана с численностью. Показатели межэтнической брачности таковы: аварцы (7,8%), даргинцы (8%), лезгины (9,5%) и т. д.[60]
Согласно нашим полевым данным, в межнациональные браки у аварцев чаще всего вступали мужчины, выезжавшие за пределы республики на учебу, в армию, на заработки. Нередко мужчина, находясь в межнациональном браке, разводился со своей женой и женился на девушке своей национальности по настоянию родителей. Это происходило потому, что его родители не могли смириться с тем, что их сын женился не на аварке. У мусульманских народов одним из важнейших факторов, учитывающимся при заключении брака, является религиозная принадлежность брачного партнера. Не является секретом, что родственники юноши более терпимо относятся к межнациональному браку с представительницей иной конфессиональной принадлежности. Зато часто встречается резкое неприятие, осуждение при вступлении аварки в брак с мужчиной другого вероисповедания.
По данным М.И. Гаджиевой, в национальносмешанных семьях, где отец, например, дагестанец, а мать – русская, украинка или другой национальности, как правило, доминирует русская культура. Дети из подобных семей говорят на русском языке, хотя этнически они ориентированы на народность отца и образ их жизни также ориентирован на происхождение родителя[61]. По наблюдениям Б.Р. Рагимовой, стабильность в межнациональных семьях бывала даже выше, чем в однонациональных семьях, где супруги вступали в брак по воле своих родителей[62]. Все эти приведенные примеры характерны и для аварцев.
Наш полевой материал показывает, что браки между аварцами и русскими женщинами в нынешних условиях, как и в прошлом, совершаются крайне редко. Такой случай имеет большой резонанс в кругу друзей и родственников. Родители на такой брак, как правило, согласия не дают. Если молодые люди идут на такой брак, то это почти всегда происходит вопреки воле родителей и означает открытый вызов им.
Таким образом, можно отметить, что в прошлом у аварцев существовали следующие формы браков – люлечное обручение и утробный сговор, брак по сговору, похищением (умыкание), прикосновением, принуждением к выходу замуж засидевшихся в девках, обменные браки, левират и сорорат. При советской власти некоторые из перечисленных форм брака были законодательно запрещены. Получили распространение межнациональные браки. В советское время и в наши дни самой распространенной формой брака у аварцев остается брак по сговору. В качестве реликтов древних форм брака сохранились левират и сорорат, брак похищением.

Литература:

[1].Дагат Б.К. Обычное право и родовой строй народов Дагестана // Рукописный фонд Института
ИАЭ ДНЦ РАН (далее – РФ ИИАЭ). Ф.5. Оп.1. Д. 22. Л. 67.
[2].Чурсин Г.Ф. Авары: Этнографический очерк. 1928 г. / Науч. ред. Р.И.Сефербеков. Махачкала,
1995. С. 30.
[3].Цадаса Г. Адаты о браке и семье аварцев в XIX – начале XX в. // Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX вв.: Архивные материалы / Сост., предисл. и прим. Х.-М. Хашаева. М.: Наука, 1965. С. 55.
[4].Исламмагомедов А. Аварцы: Историко-этнографическое исследование. XVIII – начало XX в.
Махачкала, 2002. С. 274.
[5]. Львов Н. Домашняя и семейная жизнь дагестанских горцев аварского племени // Сборник све-
дений о кавказских горцах (далее – ССКГ). Тифлис, 1870. Вып. 3. С. 18.
[6].Константинов И. Джаро-Белоканцы до XIX в. // Кавказ. 1846. № 2. С. 173.
[7].Агларов М.А. Сельская община как эндогамный круг в Дагестане // Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIX – XX вв. Махачкала, 1986. С. 11.
[8].Никольская З.А. Из истории семейно-брачных отношений у аварцев // Кавказский этнографический сборник. М., 1949. Вып. VIII. С. 59.
[9]. Исламмагомедов А. Аварцы. С. 275.; Гаджиев Г.А. Современная свадьба чамалалов // Брак и свадебные обычаи народов современного Дагестана. Махачкала,1988. С. 107.
[10].Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 2. С. 171.
[11].Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX – начале XX в. М.: Наука, 1985. С. 147. [12]. Ризаханова М.Ш. Гунзибцы. XIX – начало XX в.: Историко-этнографическое исследование.
Махачкала, 2001. С. 98.
[13].Инф. Омарова Айшат Магомедовна, 1956 года рождения, с. Урух-сота, Чародинский район Дагестана.
[14].Инф. Алиева Хава, 1940 года рождения, с. Ценеб, Чародинский район Дагестана. [15].Гаджиева М.И. Семья Дагестана в прошлом, настоящем и будущем. Махачкала, 2005. С. 20. [16].Курбанов М.-З.Ю. Сюргинцы в XIX – нач. XX в.: Историко-этнографическое исследование.
Махачкала, 2006. С. 89.
[17].Адаты Келебских селений // Памятники обычного права Дагестана XVII–XIX вв.: Архивные материалы / Сост., предисл. и прим. Х.-М. Хашаева. М.: Наука, 1965. С. 71.
[18].Чурсин Г.Ф. Авары. С. 31.
[19]. Никольская З.А. Из истории семейно-брачных отношений у аварцев. С. 53-59. [20].Абдурахманов А.М. Ритуалы традиционной и современной свадьбы салатавских аварцев //
Брак и свадебные обычаи народов современного Дагестана. Махачкала, 1988. С. 83. [21].Комаров А.В. Адаты и судопроизводство па ним // ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 1. С. 51. [22].Инф. Максудова Аминат, 1957 г.р. с.Андых, Шамильский район Дагестана, Магомедханонова
Умуйкусум, 1949 г.р. с. Голотль, Шамильский район Дагестана.
[23].См.: Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним. С.51; Бутаев Д. Свадьба лаков казикумухцев // Этнографическое обозрение (далее – ЭО). 1915. № 1–2. С. 48; Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана. С. 163; Булатова А.Г. Лакцы (XIX – начало XX века): Историко-этнографические очерки. Махачкала, 1971. С. 138; Алимова Б.М. Табасаранцы. XIX – начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992. С. 140; Курбанов М.-З.Ю. Сюргинцы: Историко-этнографическое исследование. XIX – нач. XX в. Махачкала, 2006. С. 89–90; Лугуев С.А. Балхарцы. Махачкала,
2008. С. 114 и др.
[24].См.: Бекая М.А. Старый и новый семейный быт Грузии (по этнографическим материалам Аджарии): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тбилиси, 1966. С. 96; Смирнова Я.С. Семья и семейный быт у народов Северного Кавказа. М., 1983. С. 46–83; Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп, 1987. С. 134.
[25].См., напр.: Васильева Е.И., Хайдари Дж. К вопросу о социализации курдских детей // Этнография детства: Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Передней и Южной Азии. М., 1983. С. 32.
[26].Инф. Омарова Аминат, 1944 г.р. с. Гочоб; Цихикова Супайнат, 1956 г.р. с. Урух-сота. [27].См.: Тейлор Э. О методе исследования развития учреждений // ЭО. 1890. № 2. С. 12.
[28].См.: Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1870. Вып. IV. С. 172; Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871. Т. 1. Кн. 1. С. 428; Шаманов И.М. Брак и свадебные обряды карачаевцев в XIX
– нач. XX в. //Археология и этнография Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1979. С. 82; Алимова Б.М. Табасаранцы. С. 199; Курбанов М.-З.Ю. Сюргинцы. С.91; Лугуев С.А. Балхарцы. С. 113 и др.
[29].Смирнова Я.С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа. М., 1983. С. 127; Она же.
Семья и семейный быт народов Дагестана в XIX – начале XX в. М., 1985. С. 86. [30].Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Т.2. М., 1890. С. 132. [31].Памятники обычного права Дагестана. XVII – XIX вв. С.66.
[32].Там же.
[33].Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. Т.2. С. 168.
[34].Дмитриев В.А. Адаты и шариат у кавказских горцев // Кавказ и Россия: прошлое и настоящее.
СПб., 2000. С. 81.
[35].Исламмагомедов А.И. Аварцы. С. 282.
[36].Абдурахманов А.М. Ритуалы традиционной и современной свадьбы салатавских аварцев //
Брак и свадебные обычаи народов современного Дагестана. Махачкала, 1988. С. 84. [37].Омаров А. Как живут лаки // ССКГ. Тифлис. 1870. Вып. IV. С. 21.
[38].См.: Чурсин Г.Ф. Свадебные обычаи и обряды на Кавказе // Весь Кавказ. Тифлис, 1903. Ч. 1. С.
36; Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана. С. 176; Меликишвили Л.Ж. Некоторые стороны осетинского свадебного обряда // КЭС. Т.V. Вып. 2. Тбилиси, 1979. С. 167-174 и др.
[39].Алиева У. Эмансипация по-тлалухски // Дагестанская правда. 2003. 4 апреля. № 68.
[40].Лугуев С.А., Магомедов Д.М. Бежтинцы . XIX – нач. XX вв.: Историко-этнографическое ис-
следование. Махачкала, 1994. С. 112.
[41].Инф. Магомедова Асият, 1935 г.р. с. Дусрах, Чародинский район Дагестана. [42].Инф. Абдурахманов Хайбула, 1937 г.р. с. Хидиб, Тляротинский район Дагестана.
[43].Лугуев С.А., Магомедов Д.М. Дидойцы (цезы). Историко-этнографическое исследование. XIX
– начало XX века. Махачкала, 2000. С.115.
[44].См.: Агларов М.А. Формы заключения брака и некоторые особенности свадебной обрядности у андийцев в XIX в. // Советская этнография. 1964. № 6. С. 120-121.
[45].См.: Булатова А.Г. Лакцы. С.141-142.
[46].Инф. Сулейманов Ахмад, 1956 г.р., с. Тадмагитль, Авахский район Дагестана.
[47].Курбанов К.Э. Брак и свадебные обряды цахуров в XIX – начале XX в.// Вопросы истории и этнографии Дагестана. Махачкала, 1974. Вып. V. С. 132.
[48].Гаджиева С.Ш. Семья и брак у народов Дагестана. С. 182; Гаджиев Г.А. Багулалы в XIX – начале XX века (Историко-этнографическое исследование). Махачкала, 1989 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 787. Л. 181; Лугуев С.А., Магомедов Д.М. Бежтинцы в XIX – начале XX века: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1994. С. 110; Они же. Дидойцы (цезы): Историко-этнографическое исследование. XIX – начало XX века. Махачкала, 2000. С. 114–115; Лугуев С.А. Ахвахцы: Историко-этнографическое исследование. XIX – начало XX века. Махачкала, 2008. С. 207; Ризаханова М.Ш. Гунзибцы. XIX – начало XX века: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2001. С. 101–102; Она же. Гинухцы. XIX – начало XX века: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2006. С. 91; Агларов М.А. Андийцы: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2002. С. 196.
[49].Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры. М., 1957. С. 214. [50].Никольская З.А. Из истории семейно-брачных отношений у аварцев. С. 59. [51].Инф. Омарова Рахмат, 1953 г.р., с. Гидиб, Чародинский район Дагестана. [52].Инф. Курбанова Халисат, 1970 г.р., с. Согратль, Гунибский район Дагестана.
[53].Гаджиева С.Ш. Семейный быт народов Дагестана в советский период // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 212. Л. 56.
[54].Топилин А.В. Межнациональные семьи и миграция: вопросы взаимовлияния // Социологиче-
ские исследования, 1995. № 7. С. 76.
[55].См.: Магомедханов М.М. Отражение этнических процессов в статистических показателях межнациональной брачности (на примере городов Дагестана) // Брак и свадебные обычаи народов современного Дагестана. Махачкала, 1988. С. 161.
[56].Там же. С. 162.
[57].Алимова Б.М. О национально-смешанных браках у кумыков // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980. С. 15.
[58].Шахбанова М.М. Отношения к межнациональным бракам в этническом сознании дагестанцев
//Социологические исследования. Махачкала, 2008. № 11. С. 73.
[59]. Население России. 2003-2004. Одиннадцатый-двенадцатый ежегодный демографический доклад. М., 2006. С. 236. [60].Там же. С. 238.
[61].Гаджиева М.И. Семья Дагестана в прошлом, настоящем и будущем. Махачкала, 2005. С. 198. [52].Рагимова Р.Б. Современная семья и семейный быт городского населения Дагестана // Быт современной городской дагестанской семьи // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 768. Л. 84.

Заира Алигаджиева

Доцент кафедры гуманитарных дисциплин Дагестанского государственного института народного хозяйства, кандидат исторических наук (Российская Федерация).

Прочитано : 1